“Нива” №5,  год 1870-й. Политическое обозрение.

   Начало 1870 года ознаменовалось в Европе великим событием, отодвинувшим на второй план все другие политические явления. Император Наполеон III, в продолжение двадцати лет неограниченно распоряжавшийся судьбами Франции, вдруг добровольно от­казался от личной власти, и передал правление конституционному министерству. Давно уже общественное мнение требовало этой перемены, «этого довершения здания» (conronnementdel’edifice) неоднократно обещанного французскому народу. Вся европейская печать выра­зила свое одобрение этому великому акту повелителя Франции, хота весьма различно обсуждались причины, побудившие его к такой перемене. Поднялись толки, что энергия его ослабла, что лета и болезни не дозволяютему заниматься по прежнему делами государства, что перемена правления былаединственным средством упрочить будущность его династии… Все это до неко­торой степени может быть и справедливо, но факт остается фактом: Наполеон III восстановил парламентарное правление и поручил составить министерство г. Эмилю Олливье, предоставив ему полную свободу назначить себе товарищей, каких он заблагорассудит, лишь бы новый кабинет имел на своей стороне большинство законодательного корпуса. Поручение было не легкое, в виду партий, на которые разделялся законодательный корпус; но г. Олливье успел согла­сить между собою две самые многочисленные из этих партий: правый и левый центры — и составить министер­ство, заслужившее общее одобренье страны. Имена новых министров и их прошедшее свидетельствуют о твердой решимости императора Наполеона совершенно изменить свою внутреннюю политику: все они (за исключением военного министра, генерала Лебефа, и морского, адмирала Риго-де-Женульи, которые входили в состав прежнего кабинета) принадлежали некогда в оппозиции и даже были личными врагами императора. Таков например граф Дарю, министр иностранных дел, которыйпосле государственного переворота 2-го декабря, председал в историческом собрании представителей в мерии 10-го округа и предложил предать суду президента республики, принца Лудовика Наполеона, за что и провел некоторое время в заточении в. Венсенне. Той же участи и потому же поводу подвергся и маркиз де-Талуэ, нынешний министр публичных работ. Прочие члены нового кабинета, г. Шевандье-де-Вальдром, ми­нистр внутренних дел, г. Бюффе, министр финан­сов, г. Сегри, министр народного просвещения, и г. Луве, министр торговли и земледелия, принадлежали к оппозиции, но они пользовались уважением палаты и страны, как люди честные и дельные. Себе г. Олливье взял портфель юстиции, а другу своему, г. Мо­рису Ришару, предоставил министерство изящных искусств, образованное из департамента, входившего прежде в состав министерства императорского двора; во главе последнего остался по прежнему престарелый маршал Вальян.

   Либеральная программа нового кабинета и первые эаявления его по предметам, внутренней и иностранной политики, в законодательном корпусе и в сенате, вы­звали общее одобрение публики и печати. Недовольны бы­ли только крайняя правая сторона, органом коей служит газета «Pays», и крайняя левая или так называемые непримиримые, представители коей в печати: «Reveil», «Rappel»,«Reforme» и выходящая с 18 января под редакцией г. Рошфора «Marseillaise». Первая была недовольна потому, что ей тяжело было расстаться с личным правлением, которое она постоянно выставляла панацеей против всяческих зол. Непримиримые же — потому, что никакое правительство, как бы оно ни было либерально, не удовлетворило бы их — уже потому, что оно правительство, а им нужны революции и беспорядки, и своею задачей они поставили нападение на царствующую династию; правда, дикие выходки и оскорбления, — которые в продолжение нескольких месяцев, благо­даря терпимости императорского правительства, дозволя­ласебе непримиримая печать,— произвели спасительную peaкцию в умах, и подняли популярность наполеонской династии, значительно ослабевшую в последнее время. Во всяком случае, на стороне нового кабинета было громадное большинство нации, ибо революционный элемент, существующий еще в Париже и некоторых больших городах, становится все слабее по мере развития промышленности и благосостояния, для сохранения которых необходимо спокойный и прочный порядок вещей. Тем не менее, либеральному министерству на первых же порах предстояли тяжкие испытания, но оно вышло из них с честью и доказало, что обладает энергией и предусмотрительностью, необходимыми в затруднительных обстоятельствах. Испытаниями этими было дело принца Петра Бонапарта и стачка ра­бочих в Крезо.

   Принц Петр Бонапарт, третий сын Люциана Бо­напарта, носившего по своему владению в Италииназвание князя Капино, родился в 1815 году — и всю молодость свою провел в разных приключениях в Европе и в Америке, где постоянно отличался своим буй­ным характером, и даже некоторое время провел в заключении в крепости св. Ангела в Риме. В 1848 году он возвратился во Францию, где, благодаря своему имени, получил место баталионного командира в армии и потом и бран был в законодательное coбpaниeде­путатом от Корсики. Нарушение дисциплины въ Алжирии, куда он отправлен был с полком, и буйство в самой палате были причинами удаления его в част­ную жизнь, из которой он уже не выходил, несмотря на близкое, родство свое с императором Наполеоном. С Тюльерийским двором он не имел почти ника­ких сношений, проживал большею частию в Корсике, потом в Бельгии, а последнее время поселился он в Париже в улице Отёль, где и произошла катастрофа, взволновавшая Париж и всю Францию. 10-го янва­ря к принцу явились секунданты от г. Паскаля Груссе , сотрудника «Marseillaise», г.г. Виктор Нуар и Ульрик-де-Фонвьель; что происходило при этом свидании — сказать невозможно (единственные свидетели этой сцены, принц Петр Бонапарт и г. де-Фоньвель показывают о ней различно), но оно кончи­лось тем, что принц Петр Бонапарт убил г. Виктора Нуара выстрелом из револьвера.

   Г. Олливье, в качестве министра юстиции, тотчас отдал предписание арестовать принца, но тот предупредил это распоряжение, явившись лично в Консьержери, где находится и в настоящую минуту. К следствию приступлено было немедленно, и, на основании за­кона, наряжен верховный суд для рассмотрения этого дела, так-как принц принадлежит к семейству императора. Похороны убитого Виктора Нуара подали повод к демонстрации, которая не имела никаких последствий, благодаря предусмотрительности правитель­ства. Г. Рошфор в своей газете печатал приглашения к парижскому населению явиться на эти похороны, и вместе ругательные статьи против императора и erо семейства. Но министр, внутренних дел, г. Шевандье-де-Вальдром, принял все меры предосторожности, сосредоточил, войска в Париже, и сами зачинщики демонстранты отказались от намерения своего провезти труп Виктора Нуара по улицам Парижа и отвезли его прямо из его жилища на кладбище Нёльи. Народу, большею частью блузников, собралось несколько сот тысяч, но все дело ограничилось возгласами: «да здравствует республика! да здравствует Рошфор!» и пением Марсельезы. На пути к кладбищу процес­сия не встретила ни одного городского сержанта; но когда на обратном пути оттуда толпа направилась к законодательному корпусу, то около дворца промышлен­ности министр внутренних дел двинул на нее отряд кавалерии, — и толпа тотчас же рассеялась, так что дело окончилось без малейшего кровопролития, которое вызвать желали революционеры. К вечеру того же дня (13-го января) порядок был восстановлен. Он не был нарушен и тогда, когда правительство потребовало от палаты разрешения предать суду г. Рошфора (так как г. Рошфор—депутат, то без разрешения палаты его нельзя было предать суду) за оскорбление императора и за воззвание к вооруженному мятежу, — когда палата разрешила это преследование,—и даже когда со­стоялся приговор, исправительного трибунала, присудившийг. Рошфора к шестимесячному тюремному заклю­чению и к штрафу в 3,000 фр.

   Не менее энергии выказало правительство и во время стачки рабочих в Крезо. Крезо есть мест­ность в департаменте Соны и Луары, с населением около 24,000 душ, где находятся самые обширные во всей Франции железные заводы, состоящиепод управлением г. Шнейдера, президента зако­нодательного корпуса, который неутомимою заботливостью довел это заведение до совершенства и вместе с тем доставил благосостояние рабочим, число коих простиралось до 11,000 и которые постоянно отличались трудолюбием и спокойным характером. В этой-то местности, от причин чисто случайных, 19-го января организовалась стачка. Г. Шнейдер тотчас же поспешил на место, и тогда же по распоряжении правительства в Крезо двинуто было войско в числе 3,500 человек; быстрота, с которою действовало правительство, предупредила все столкновения, — а так как недовольные составляли меньшинство, то работы возобновились 21-го; а 24-го все пришло в порядок.

   Относительно иностранной политики, новый французскийкабинет, в программе своей дал самое успокоительное обещание — не вмешиваться во внутренние дела других государств; правило это он применить и к Римскому собору. В начале, клерикальный тенденции некоторых министров возбуждали сомнения в либеральной печати; но заявление графа Дарю в сенате и нота, отправленная им к французскому послу при папском дворе графу де-Банвилю, где он ясно высказался в пользу невмешательства в дела Римского собора, успокоилиобщественное мнение.

   Заседания этого собора, открывшегося 8-го декабря прошедшего года, до сих пор сохраняются в тайне, и этутайну обязались соблюдать все участвующие в нем прелаты. Вот почему все известия о совещаниях, про­исходящих в базилике св. Петра, ограничиваются од­ними слухами. Достоверно только одно, что римскую курию, всего более занимает возведение в догмат папской непогрешимости, для чего собственно и созван был собор. Но Пий IX до сих пор не решается предложить этот вопрос на обсуждение собора, в виду явного нерасположения к нему многих французских епископов (и в том числе монсиньора Дюпанлу, епископа Орлеанского, пользующегося большим влиянием во Франции), также немецких и восточных; правда, папа уверен в большинстве голосов, но прения на соборе по этому предмету могут вызвать заявления, неприятные для папской власти. По всем этим соображениям римская куриярешилась действовать путем postulatum. Двадцать епископов подписали акт о признании догматом пап­ской непогрешимости и передали его своим товарищам, чтобы они также приложили к нему свою подпись. Этот документ ходить теперь между отцами собора, но сколь­ко подписей он имеет — сказать трудно, так как га­зеты сообщают об зтом самые противоречивые изве­стия. Клерикальная «Univers» утверждает, что до 500 прелатов (общее число отцов собора 750) уже, подпи­сали означенный документ, но показания её едва-ли ве­роятно, ибо другие газеты сокращают это число на по­ловину. Вообще, европейские правительства относятся к Римскому собору с полнейшим равнодушием — и даже итальянское, которое не препятствовало своим еписко­пам отправиться в Рим, но объявило, что не считает решениясобора для себя обязательными, если они будут противоречить законам государства. В политической жизни итальянского королевстване произошло в последнее время ничего замечательного — и даже финансовый во­прос, самый жизненный для него, замолк до времени, так как заседания палаты отсрочены до 7-го марта.

   Испания остается до сих пор в переходном состоянии — и вот уже полтора года не может приискать себе короля. Все кандидаты, которых имели в виду различные партии: король дон-Люис португальский, отец его —дон-Фернандо, герцог Аостский, второй сын короля Виктора-Эммануила, и герцог Фома Генуэзский, племянник его, отказались от предложенной им испанской короны, так что теперь единственным серьезным кандидатом остается герцог Монпансье, кото­рого поддерживает один из влиятельных членов пра­вительства, адмирал Топете. Многие полагают, что маршал Прим, в руках которого сосредоточивается вся власть (регент маршал Серрано хотя и пользуется титулом высочества и носит название главы государства, но в правительстве имеет весьма мало значения), меч­тает о диктатуре и не желает вовсе избрания короля; впрочем, взаседании кортесов 24-го января он го­рячо возражал республиканцу г. Кастеляру, предложив­шему устранение от престола всех Бурбонов, и предложение это было отвергнуто.

   В Англии, в ожидании открытия парламента 8-го февраля, общественное внимание сосредоточивается на по­ложении Ирландии и на других предметах, которым должна быть посвящена будущая сессия. Королева пока           пребывает в Осборне, на острове Вайте, и в послед­нее время страдала сильною невралгией. Она, как слыш­но, возвратится в Виндзор не ранее 13-го февраля и следовательно и на ceй раз не откроет лично парла­мента. О плане министерства г. Гладстона для решения вопроса о поземельных отношениях ирландских фермеров к их землевладельцам, пока еще ничего подозрительного неизвестно. Члены правительства, коим при­ходилось говорить речи к своим избирателям, как-то лорд Кларендон, маркиз Гартингтон, и в послед­нее время гг. Джон Брайт и Стансфельд, были край­не осторожны относительно этого пункта и не высказали даже, никаких намеков. Достоверно только, что между всеми министрами, вопреки разным толкам,господ­ствует полное согласие и что программа их должна уже быть готова. Кроме ирландского вопроса, как можно судить из речи г. Стансфельда, правительство предполагает обратить внимание парламента на меры об элементарном образовании, о реформе акцизных патентов и о введении баллотировки привыборах. Страшная ни­щета, от которой страдают некоторые кварталы Лон­дона, подала мысль, что лучшим средством для её облегчения может быть эмиграция, и, на бывшем для обсуждения этого вопроса митинге в Лондоне, решено просить для сей цели пособия от правительства в обширных размерах. Сомнительно, впрочем, чтобы по­следнее согласилось на действительное пособие эмиграции средствами казны, так как оно в нынешнем году предполагает еще более, чем в прошедшем, произве­сти сбережение в государственных расходах.

   В Германии, как в государствах северного союза, так и в южных, не принадлежащих к оному, засе­дают сеймы, занимающееся местными делами. Весь интерес сосредоточивается на Пруссии, которая, верная сво­ейцели объединения, или, правильнее, пруссификации Германии,сделала еще шаг на этом пути. Берлинский каби­нет предложил всем, государствам. Германии упразд­нить их миссии при иностранных дворах и сосредото­чить в руках прусских, агентов все дипломатическое представительство Германии.Отныне прусские посланники принимают название посланников Северо-Германского Союза и служат представителями при иностранных дво­рах одновременно всеми государствами Германии, что ста­вит последниееще в большую зависимость от Пруссии.

   Новый год застал Австрию в самом разгаре тревожного министерского кризиса; возникнув в конце 1869 года вследствие разногласия воззрений членов министерства на вопросы внутренней политики, кризис по­лучил, весьма важное значение. В борьбе большинства министерств сболее либеральным меньшинством (ми­нистры граф Тааффе, Бергер и Потоцкий) отразилась давняя борьба двух враждебных государственных принципов: централизма и федерализма. По желанию импера­тора Франца-Иосифа обе стороны изложили свою програм­му в особых пространных меморандумах. Большин­ство с несокрушимым упорством не допускает и мы­сли об уклонении от старой системы, высказывается против соглашения с национальностями, считает воз­можным лишь мелкие, частные уступки и требует преж­де всего энергических репрессивных мер. Меньшинство, подвергая беспощадной критике действия своих противников и порицая их программу, стоит за уме­ренность во внутренней политике, за расширение само­стоятельности областей, замиролюбивое соглашение с оппозициею, за изменение избирательного порядка и за созыв новой имперской думы (рейхсрата) на новых, более справедливых началах. Колебания кризиса то в ту, то в другую сторону завершились принятием отставки меньшинства и поручением, данным императором министру Пленеру составить новый кабинет. Последние известия австрийских газет сообщили, что поручение это уже ис­полнено и что новый кабинет стал истинным представителем централистического направления. Все большинство прежнего министерства осталось в новом, и к нему примкнул генерал Вагнер, удаленный незадолго перед этим из Далмации, где возбудил всеобщее неудовольствие своими пристрастными действиями и был одним из виновников восстания; затем креатура ми­нистра Искры, некто Банганс, еще недавно управитель одного княжеского имения в Чexии, полная политическая бездарность, и наконец Штремайер, доселе неизвест­ный ничем в политическом отношении. – Торжество противников соглашения повело за собой раздражение национальной оппозиции; во время прений в нижней палате, по поводу адреса в ответ на тронную речь, польские, словенские, тирольские и русские депутаты резко порицали правительство; обиженные докладчиком адресной комиссии, обвинявшим их в измене отечеству, депутаты от немецкого Тироля сложили с себя полномочия и вы­шли из думы. Есть основание полагать, что словенские и польские депутаты последуют вскоре этому примеру и имперская дума станет учреждением невозможным, состоя в виду многоплеменного состава империи из одних лишь немецких депутатов. Восстание в Которе (Каттаро) можно считать оконченным, благодаря пе­ремене тактики австрийских властей; вновь назначенный начальником войск в Далмации, генерал Радичь, съумел склонить инсургентов к покорности, выхлопотал им амнистию и некоторые льготы. — Отношения Австрии к Пруссии повидимому улучшаются; очевидным признаком того была поездка эрцгерцога Карла-Лудовика в Берлин, имевшая целью отблагодарить наследного принца прусского за посещение им Вены во время его путешествия на Восток. Эрцгерцог был принят в Берлине весьма радушно, и в честь ему даны были торжественные банкеты, представления и концерты.— В по­следнее время пущен слух о попытках к еще более тесному сближению Австрии с Франциею и о проекте брачного союза французского императорского принца с эрц­герцогиню Жизелью, дочерью императора Франца-Иосифа.

   Положение Турции далеко не удовлетворительно; столкновение ее с Египтом казалось оконченным, по­сле согласия хедива выдать султану панцирные суда, заказанные во Франции, и игольчатые ружья, закупленные для его армии. Но выдача судов и оружия, за ко­торые султан должен заплатить, как говорят, 12 миллионов фунт. стерл. (сумма огромная при расстроенных финансах Typции) нисколько не заставила хедива отречься от своих планов. По словам аугсбургской «AllgemeineZeitung», последний заказал в Америке два монитора и продолжает свои вооружения. Порта, по уверению константинопольского корреспондента той-же газеты, также вооружается и предписала всем редифам быть на готове. Между тем получаются известия о частных восстаниях в Албании и Фессалии и о всеобщем недовольстве в славянских областях империи. При­водя эти известия из Typции, французская официозная газета «France», принадлежащая к числу самых серьезных органов печати, говорит в № своем от 31-го января, что одной искры достаточно для взрыва и для разрушения Турецкой империи. В заключение нелишним считаем обратить внимание читателей на телеграмму из Петербурга от 27-го января, напечатанную и в другой французской газете «Parlement», где говорится, что между державами идут деятельные сношения для энергического заявления Порте, что сосредоточение её войск на черногорской границе грозит опасностью европейскому миру.

   В Греции в начале января произошел частный министерский кризис, который едва ли может иметь влияние на ход дел, так как переменились только два министра, а главой кабинета остался тот-же г. Займис. На днях король Георгий посетил остров Санта-Мауру (Левкаду), опустошенный сильным землетрясением, и оказал жителям самое деятельное пособие.